Мадонна с длинной шеей пармиджанино описание

Пармиджанино. Мадонна с длинной шеей

Пармиджанино.Мадонна с длинной шеей. 1534—1540.Доска, масло. 216 ; 132 см
Уффици, Флоренция

Один из ведущих художников маньеризма, Пармиджанино (1503-1540) в противоположность мастерам Возрождения искал гармонию в нарочито измененных фигурах и предметах, вытянутых и словно тяготеющих к бесконечности.
Картина была заказана Эленой Тальяферри, сестрой близкого друга Пармиджанино Энрико Байардо, 23 декабря 1534 года, вскоре после возвращения художника в Парму. Она предназначалась для семейной капеллы в церкви ордена францисканцев Санта Мария деи Серви.

Картина осталась незавершённой и к моменту смерти художника (1540) находилась в его мастерской. По словам Вазари, «работа эта не вполне удовлетворяла» Пармиджанино и потому осталась незаконченной — за спиной Мадонны видны колонны без капителей, уходящие в пустоту, едва намечена голова шестого ангела. Но, согласно предположению современных исследователей, это обстоятельство могло объясняться тем, что художник, увлечённый алхимией, выразил таким образом бесконечность стремления к совершенству и его недостижимость.

По мнению некоторых искусствоведов, в образе Мадонны с длинной шеей Пармиджанино, по всей вероятности, изобразил Паолу Гонзага.
Представленная здесь картина написана после пребывания художника в Риме, где он изучал работы Рафаэля и других мастеров.

Взгляд Мадонны устремлён на спящего на её коленях младенца Христа. Его глубокий сон может быть истолкован как намёк на смерть. Один из ангелов держит сосуд, так называемую вазу Гермеса (Меркурия), в алхимии символизирующий начальную стадию, зачатие. Крест на сосуде, ранее красный (теперь он еле виден), означает будущий жизненный путь Христа. Таким образом художник воплощает идею о неразрывной связи жизни и смерти.

На дальнем плане видна фигура Святого Иеронима, поющего хвалу Непорочному зачатию. Рядом с Иеронимом вначале был изображён Святой Франциск. Включение этого святого в картину имело определённую смысловую нагрузку: орден францисканцев был одним из активных участников религиозного спора о Непорочном зачатии Марии.

Пространство картины построено с искажением перспективы: фигура Иеронима неправдоподобно мала, ряд колонн, тесно прижатых друг к другу, поддерживает пустоту: всё усиливает впечатление нереальности, иррациональности. Длинная шея Мадонны, так же, как и колонна — атрибут Марии со времён средневековья, символизируют её чистоту .

Овалу лица Марии, очертаниям её тела вторят форма сосуда в руках одного из ангелов, линия его ноги. По словам искусствоведа Пьетро Сельватико, Пармиджанино, «упорно веруя в то, что в самих понятиях удлиненное и волнообразное заключена грация, снабжает изображённые им головы, по правде сказать, изящные, привлекательные и симпатичные, невероятно длинными телами, руками с плавно заострёнными пальцами и ногами, неизвестно где кончающимися».

В изогнутой линии, основе композиции, воплощается идеал маньеризма — порождение воображения художника, квинтэссенция изящества, грации, совершенства. Нереальный образ, «самодовлеющая красота» обращается к чувствам и разуму зрителя.
Это полотно не закончено, поэтому перспективная реконструкция может носить лишь предположительный характер.

Уровень горизонта здесь – ниже уровня колен Мадонны, но чуть выше головы святого, стоящего в глубине. Благодаря этой «лягушачьей перспективе» Мадонна выглядит не только огромной как гора (как у Понтормо), но еще и величественной и при этом – изящной. Очевидно, горизонт картины должен находиться на уровне глаз зрителя, и на зрителя она должна была производить очень сильное впечатление. Дальний план с колоннадой, маленькой мужской фигурой и пейзажем выглядит как отдельная картина.

В целом, если подводить итог, то можно сказать, что маньеристы отрицали точное, математическое построение перспективы, но не отрицали перспективу, как выразительный прием. Наоборот, во многих их картинах перспективное сокращение преувеличено – в целях достижения большей выразительности.
Мадонна с длинной шеей Пармиджанино – одно из изящнейших произведений мирового искусства.

источник

Мадонна с длинной шеей

Описание картины «Мадонна с длинной шеей»

Как и прочим деятелям ренессансного искусства, итальянцу Пармиджанино нередко приходилось иметь дело с написанием сюжетов из жизни Святого семейства. Неоднократно писал он и Мадонну с Младенцем – это были штучные работы, верстовые столбы, помечавшие открытие новых форм отражения его рафинированного взгляда на красоту.

Область поисков Пармиджанино в отношении Богородицы лежала в возвращении ей той неотмирности, которую она утратила стараниями живописцев Возрождения: они предавали ей более человечный, приземленный облик, чем та недосягаемая божественная природа, которой наделяли Мадонну средневековые художники.

Пармиджанино почти всегда пишет своих Мадонн с полуприкрытыми веками, что придает им кротость и целомудрие. Будь то изящная, но «сомнительная» с религиозной точки зрения «Мадонна с розой», с которой тотчас было написано 50 копий (настолько она стала популярной). Или куда больше приближенная к иконописным стандартам, возвышенная и умиротворенная «Мадонна с младенцем». Также как и аристократично-утонченная «Мадонна с пророком Захарией».

Мадонна с длинной шеей: история создания

Пармиджанино приступил к работе над картиной в 1534 году по заказу Елены Тальяферри, сестры его близкого товарища Энрико Байардо. Задумана она была для семейной капеллы в базилике Санта Мария деи Серви, что принадлежала ордену францисканцев. Спустя шесть лет, на момент смерти художника, работа так и не была окончена. Проведя еще два года в его мастерской, «Мадонна» все-таки отправилась в капеллу Тальяферри и заняла свое законное место.

По версии Вазари, Пармиджанино не смог дописать картину из-за того, что та его «не вполне удовлетворяла» . Существуют и более современные версии, предполагающие, что таким образом живописец умышленно хотел подчеркнуть невозможность достижения идеала и бесконечность стремления к нему.

Независимо от причин, колонны за спиной Богородицы уходят в никуда, а вместо лица шестого ангела зияет лишь размытый зловещий набросок. Согласно сохранившимся эскизам, в компанию святому Иерониму Пармиджанино планировал написать святого Франциска – но и от того осталась только еле заметная наметка ноги.

По мнению некоторых исследователей, моделью для длинношеей Мадонны стала итальянская аристократка Паола Гонзага. Ранее, в 1524 году, Пармиджанино уже запечатлел высокую покровительницу искусств на фреске «История Дианы и Актеона» в родовом замке графов Санвитале (фамилия Паолы по мужу). Хозяйка фамильной резиденции предстает на ней в образе Цереры, древнеримской богини плодородия.

Чистая эссенция маньеризма

В стремлении преодолеть зашедшие в тупик клише ренессансной живописи, Пармиджанино прибегает ко всем доступным на тот момент уловкам. Подобно бунтующему подростку, делающему все наперекор устаревшим взглядам предков, он искажает перспективу (несоизмеримо миниатюрная фигура святого Иеронима у подножия трона, на котором восседает Мария). Сбивает в кучу персонажей на левой стороне полотна, оставляя для равновесия лишь колонну на правой. Максимально удлиняет и округляет пропорции тел, практически лишая пальцы Мадонны намека на кости и суставы.

Все это парадоксальным образом работает не только на придание изображению гипнотизирующей текучести затейливо перекликающихся линий. Но помещает сцену за пределы земного пространства, где не имеют силы аксиомы Евклидовой геометрии, а всё живое и неживое подчиняется законам нездешней, сверхъестественной грации.

Странным сном спит Младенец на коленях Матери. Его неестественная поза с ниспадающей, словно вывернутой из плечевого сустава рукой, отсылает к классической иконографии пьеты (от итал. pietà – «жалость») – изображению оплакивания девой Марией мертвого Христа, которого она держит на коленях (1, 2, 3). Так в одной точке встречаются настоящее и будущее: живописец предвосхищает уготованную Христу участь.

Что говорит «Мадонна с длинной шеей» о Пармиджанино, художнике и алхимике

«Мадонна с Младенцем, ангелами и пророком» (еще одно название картины) – своеобразный символ и вместе с тем – итог жизни живописца, апогей его творческого поиска. Здесь он доводит до совершенства фирменную змеевидную грацию и заодно, желая того или нет, задает направление для будущих новаторов, играющих на поле сюрреализма.

«Мадонна с длинной шеей» – одновременно оправдательный акт в подшивке прижизненных деяний художника Пармиджанино и приговор ему. Сосуд для алхимических экспериментов в руках одного из ангелов изображен не только затем, чтоб рифмоваться с его обнаженным бедром и отзеркаливать образ Богоматери как бесценный сосуд, что дал жизнь Богочеловеку. Ртуть, для которой предназначается эта «ваза Гермеса», – убийца Пармиджанино-алхимика, так и не нашедшего сил отказаться от идеи найти способ укрощения строптивого текучего металла и, возможно, причина, по которой работа так и не была окончена.

Незавершенный шедевр с вызывающе ассиметричной архитектоникой и доведенной до грани допустимого маньеристской анатомией фигур фиксирует новаторство и талант художника на самом взлете и тут же сообщает о его трагическом падении. Эпитафией к этому памятнику просятся слова Вазари: «О, если бы только Господь пожелал, чтобы он продолжал заниматься живописью, а не увлекался мечтой заморозить ртуть, ради приобретения богатств, больших, чем какими наделили его природа и небо! Ведь в таком случае он стал бы в живописи поистине единственным и несравненным. Он же в поисках того, чего найти никогда не мог, потерял время, опозорил свое искусство и погубил жизнь свою и славу» .

источник

Франческо Пармиджанино: Как художника, который писал иррациональную красоту, погубила алхимия

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Юный художник из Пармы

Имя, под которым художник вошел в историю, дало ему название родного города – Пармы – как, кстати, и сыру пармезан, изобретенному здесь еще до рождения художника. А прозвище «пармиджанино» закрепилось именно в такой, уменьшительной форме, вероятно, потому, что его обладатель рано проявил себя, удивляя молодостью и мастерством.

Настоящее же имя Пармиджанино – Джироламо Франческо Мария Маццола, он родился в 1503 году в семье художника, но рано потерял родителей и воспитывался братьями по отцу – Микелем и Пьером Иларио. Один из дядей, тоже художник, привлекал племянника к выполнению небольших заказов, и довольно скоро способности юного Пармиджанино оказались замеченными.

Картину «Крещение Христа» он выполнил уже в шестнадцать лет, а в семнадцать получил заказ на фрески для покоев Паолы Гонзага, итальянской аристократки. В качестве ориентиров, которые взял для себя Пармиджанино, было творчество Джованни Антонио Пордемоне и Корреджо, но довольно рано у художника сформировался собственный живописный стиль, и не случайно – Пармиджанино внимательно следил за отсутствием в своих работах повторений и клише с полотен своих современников, в том числе укрепляющих позиции маньеристов.

Это течение возникло как бы в противовес существующим канонам, принесенным Рафаэлем, Микеланджело, произведения которых для Пармиджанино, к слову, были объектом восхищения. Маньеристы своими работами стремились вызвать у зрителя удивление, смущение, даже раздражение при кажущемся соблюдении основных канонов изобразительного искусства.

Такое расширение возможностей и целей искусства находило своих поклонников, в том числе довольно влиятельных. Но главная перемена судьбы Пармиджанино произошла в 1524 году, когда он вместе со своими дядями прибыл в Рим. Там Пармиджанино знакомился с творениями уже признанных гениев, продолжая при этом собственные занятия живописью и графикой. Он направил несколько своих работ в адрес папы Климента VII, и в их числе «Автопортрет в выпуклом зеркале», который был выполнен на деревянной полусфере и отличался интересной особенностью – художник изобразил то, что видел в зеркале, которое искажало предметы в зависимости от приближения или удаления от его поверхности. Климент VII, поддерживавший светскую направленность художественных произведений вообще, был заинтересован оригинальными работами Пармиджанино, что не могло не сказаться на популярности художника.

Маньеризм Пармиджанино

Это и было стилем Пармиджанино – нарушение привычной для Ренессанса гармонии композиции, разрушение правдоподобия видимых предметов и персонажей, искажение пропорций. Художники выносил за границы реальности или свет, или цвета, или перспективу. Характерная особенность портретов Пармиджанино – завораживающий, часто двусмысленный взгляд персонажей картин.

Пармиджанино работал в мастерской один и очень много. О нем, как и о других мастерах Возрождения мы знаем по трудам биографа итальянских художников Джорджо Вазари, современника Пармиджанино и его коллеги по цеху. Известен случай, когда, погруженный в свою работу над картиной «Видение святого Иеронима», он не заметил, как в мастерскую ворвались военные – солдаты императора Священной Римской империи Карла V захватили Рим. Увидев художника за работой, они не тронули ни его самого, ни полотна.

Правда, скоро Пармиджанино все же пришлось уехать, обосновавшись в Болонье. Ему было на тот момент 24 года. Стиль художника в «болонский» период его творчества отличается отвлеченностью, стремлением к некоему недостижимому идеалу красоты. Позже он вернулся в родную Парму.

Алхимия

Примерно с 1530 годом связывают начало увлечения Пармиджанино алхимией. В те годы художник был увлечен офортами – гравюрами на металле, и трудно сказать наверняка, это ли явилось причиной возникновения интереса к алхимическим превращениям, или же постоянные эксперименты с кислотами и способами травления металлических пластин были вызваны как раз близостью к этой внезапной страсти.

В XVI веке алхимия считалась вполне законным занятием, правда, собиравшим вокруг себя значительное число скептиков, тех, кто не верил в возможность превращения одного вещества в другое и осуждал фанатизм, с которым алхимики проводили свои опыты. По мнению Вазари, художник понапрасну тратил на опыты и свой талант, и жизнь. Алхимия, магия, мистические взгляды на мироздание стали, по свидетельству современников Пармиджанино, главным смыслом его жизни.

К сожалению, современные историки обладают довольно скудным количеством свидетельств современников Пармиджанино о его жизни. Из «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» Вазари известно, что «в конце концов Франческо, все ещё увлекаясь этой своей алхимией, превратился, как и все другие, однажды на ней помешавшиеся, из человека изящного и приятного в бородатого, с волосами длинными и всклокоченными, почти дикого, совсем не такого, каким был раньше».

Еще в 1531 году Пармиджанино получил заказ от церкви Санта-Мария-делла-Стреката. Он должен был украсить фресками внутреннюю часть храма. Работа оказалась мучительной – и вместо восемнадцати месяцев, оговоренных контрактом, Пармиджанино провел в работе над стенами храма несколько лет, а в 1539 году был наконец арестован за нарушение сроков выполнения заказа. Спустя некоторое время он выбрался из тюрьмы и бежал из родного города.

Пармиджанино скончался в 1540 году в городе Казальмаджоре, по всей видимости, отравившись парами ртути, которую он активно использовал в своих экспериментах по алхимическим превращениям. Согласно его воле, похоронили художника без одежды, на грудь возложив крест.

При рассмотрении картин и фресок Пармиджанино есть искушение увидеть следы его увлечения алхимией во всем: «Мадонна с длинной шеей» якобы отсылает к традиционной форме сосуда, которым пользовались при алхимических опытах. Актеон, персонаж древнегреческой мифологии, однажды заставший Диану за купанием, изображен в момент превращения его в оленя – а превращения и были сущностью и основной целью алхимии.

Картины Пармиджанино всегда достаточно провокационны для зрителя, привыкшего к безупречной гармонии рафаэлевских композиций. Кстати, возможно, единственное произведение итальянца, где в точности соблюдаются законы перспективы, — «Мадонна с младенцем, Св. Иоанном Крестителем и Марией Магдаленой», на создание которой Пармиджанино вдохновило полотно Рафаэля «Мадонна на лугу». Чересчур длинные пальцы, нарушенные пропорции человеческого тела, а иногда и тела животного, как на картине «Обращение Савла», при точном и правдивом изображении других деталей композиции, создают при рассмотрении картины ощущение нереальности – судя по всему, этот побег от реального мира и был главным мотивом жизни и творчества Пармиджанино.

Картина «Мадонна с длинной шеей», заказ на которую Пармиджанино получил за пять лет до смерти, так и не была закончена художником. Она оставалась в мастерской к моменту его кончины. Есть мнение, что мастер не торопился с завершением этой работы в знак того, что все в мире можно бесконечно совершенствовать, как эту картину.

Другой итальянец, ставший самостоятельным явлением Ренессанса — Лоренцо Лотто, незаслуженно забытый на родине, но вновь открытый в новое время.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

источник

Пармиджанино. Совершенно особенный художник.

О творчестве Пармиджанино написано до неприличия много. Причем до неприличия умными людьми, включая Вазари. И не мне, скромному искусствоведу-еретику, их дополнять. Не будем вдаваться в высоколобые аналитические рассуждения, а просто посмотрим на наследие великолепного художника и алхимика. Беглого взгляда достаточно, чтобы понять насколько он не похож на других мастеров эпохи Возрождения. Ракурсы, композиции, удлиненные конечности Мадонн и младенцев, танцующе-расслабленные позы святых. Последнее, видимо, досталось ему от Корреджо. Но на этом сходство заканчивается.

Джироламо Франческо Мария Маццола ( Girolamo Francesco Maria Mazzola) более известный под прозвищем Пармиджани́но ( Parmigianino) 1503-1540. Его отцом был художник Филиппо Маццола. Франческо осиротел в два года, его воспитывали братья отца — художники Микеле и Пьер Иларио. Первую картину он написал в возрасте шестнадцати лет. Это было «Крещение Иисуса». Он восхищался Рафаэлем и Микеланджело, если верить Вазари. Под влиянием работ первого, Пармиджанино создал «Деву с Младенцем и Иоанном Крестителем» — единственную свою картину, где перспектива соблюдена точно.

«Мадонна с длинной шеей» также известная, как «Мадонна с младенцем, ангелами и Св. Иеронимом» типична для позднего периода творчества Пармиджанино. Первоначально эта картина была заказана благородной дамой Еленой Байарди для её семейной часовни в церкви Санта Мария деи Серви (Santa Maria dei Servi) в Парме. Это была основная работа последнего периода жизни Пармиджанино, он работал полотном шесть лет. Но работа не была завершена из-за смерти художника в 1540 году.

Вгладитесь! Мадонна сидит на высоком пьедестале, облаченная в струящиеся одежды. Поза её необычайно расслаблена. У Мадонны нет нормальных человеческих пропорций; её шея, плечи и пальцы вытянуты, чтобы сделать её более элегантной и изящной. На коленях лежит удлиненный младенец. С одной стороны клаустрофобным образом сгрудились ангелы. С другой — ряд мраморных колонн и непропорционально маленькая фигура Св. Иеронима.

Пармиджанино изучал и восхищался грацией и уравновешенностью в искусстве Рафаэля, но он переосмысливал его образы и превращал их в почти неземных существ: их длинные конечности, мраморная кожа цвета слоновой кости, их сияние — все олицетворяет иную идею идеальной красоты.

Нога Ангела на переднем плане глянцевая и наводящая на размышления. В то время как святой, подняв свой свиток, выглядит изможденным. Привлекательный образ Мадонны в сочетании с толпой ангелов в разных эмоциональных состояниях, заставил некоторых поверить, что Пармиджанино пытался эротизировать сцену. Младенец добавляет двусмысленности происходящему. То, как его рука свободно свисает, также представляет собой позу, указывающую на смерть

Глаз зрителя вынужден беспомощно перемещаться по картине, чтобы принять диспропорции крошечного святого Иеронима к чрезмерно большой фигуре Мадонны. Даже архитектура, окружающая Мадонну, выглядит несоизмеримой, с колонной странного размера, которая, по-видимому, не имеет базовых или поддерживающих структур.

Следуя духу маньеризма, Пармиджанино страшно раздражает, смущает и одновременно увлекает зрителя в фантастический, живой, грациозный и, самое главное: телесный мир. Его святые и ангелы закатывают глаза, скучают, замирают в балетных позах, в то время как некоторые портреты выглядят так, будто наши с вами современники странно принарядились.

источник

Мадонна с длинной шеей

Описание картины «Мадонна с длинной шеей»

Мадонна с длинной шеей: история создания

Чистая эссенция маньеризма

Что говорит «Мадонна с длинной шеей» о Пармиджанино, художнике и алхимике

источник

LiveInternetLiveInternet

—Музыка

—Метки

—Рубрики

живопись (9628)
зарубежные творцы (7310)
русские творцы (3377)
фотография (2462)
графика (1553)
прикладное творчество (1167)
интересные статьи (1078)
музыка (1048)
архитектура (740)
культурные события (704)
скульптура (689)
поэзия (666)
литература (591)
ссылки (581)
«документальное» (567)
дизайн (550)
кинематограф (484)
история стилей (404)
ретро (394)
Компьютерное искусство (382)
юмор (307)
театр (230)
обсуждения,вопросы и пр. (178)
анимация (174)
календарь (161)
термины и техники (97)

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Статистика

Пармиджанино — Франческо Маццола (1503–1540)

Юный Франческо начинал творить под огромным влиянием мастеров позднего Возрождения. В большей степени на Пармиджанино повлиял Антонио Кореджо, его фрески в пармской церкви Сан Джованни Эванджелиста оставили неизгладимое впечатление в душе художника.

«Портрет женщины» – один из самых знаменитых портретов . Модный в 30-х годах XVI века Северной Италии (Венеции) головной убор «бальцо», который напоминает мавританский тюрбан. А моделью художник искренне восхищался – предполагают, что это некая Камилла де Росси, жена Джироламо Роллавичино.

Автопортрет в выпуклом зеркале. 1524

Большинство фактов о Пармиджанино х мы знаем благодаря «жизнеописаниям» Джорджо Вазари. Описал он и автопортрет юного Франческо.

«Начал он однажды писать самого себя, глядясь в зеркало, состоящее из двух полушарий, какие бывают у цирюльников. Занимаясь этим, он обратил внимание на несообразности, которые образуются из-за круглости зеркала на закруглениях: как изгибаются балки потолка, как странно сокращаются двери и целые здания, и захотелось по собственной причуде ему все это воспроизвести. И потому, заказав точеный деревянный шар и расколов его пополам, он на одном из полушарий, равном по величине зеркалу, с большим искусством начал воспроизводить всё, что видел в зеркале, и в особенности, самого себя так близко к натуре, что оценить это и поверить этому было бы невозможно, а так как все предметы, приближающиеся к зеркалу, увеличиваются, а удаляющиеся уменьшаются, он изобразил рисующую руку несколько более крупной, как видно в зеркале, и настолько хорошо, что она казалась совсем настоящей. А так как Франческо был очень красив и лицо его, и наружность были очень изящными, скорее ангельскими, чем человеческими, то и изображение его в этом шаре казалось божественным, и так счастливо удалась ему вся эта работа, что написанное не отличалось от действительного, так как блеск стекла, все подробности отражений, свет и тени были столь подлинными и верными, что большего от человеческих способностей ожидать было невозможно

В 1524 Пармиджанино решает покинуть родной город и направляется в Рим, там он изучает работы Микельаджело, Рафаэля и других известных живописцев. Вместе с собой Франческо взял несколько работ, в том числе и автопортрет. Эта работа пригланулась папе Клименту VII, который был удивлен талантом юного живописца.

В 1527 наёмники Карла V захватили Рим, а Пармиджанино как раз работал в городе над алтарным образом «Видение святого Иеронима». Солдаты ворвались в его в мастерскую, но, увидев художника за работой, не тронули ни картин, ни Пармиджанино. Впрочем, потом озадачивали работой «не в масть»…

Обращение святого Павла. 1528

После Рима Франческо Пармиджанино оказался в Болонье, где провел четыре года. В 1531 Пармиджанино вернулся в родной город и сразу же получил множество заказов. Е го живопись наполнена маньеристическими чертами — удлиненные пропорции, некая искусственность в изображении, декоративные эффекты.

Франческо Пармиджанино воспылал страстью к алхимии, и из-за этого увлечения просрочил важный заказ общины церкви Санта Мария делла Стекката. За это он был заключен под стражу. Освободившись, Пармиджанино тут же покинул Парму, но пагубное увлечение не бросил.

Мадонна с длинной шеей. 1534 — 1540

С картиной «Мадонна с длинной шеей» у историков нашего времени возникает много вопросов, ответ на которых так и не найден. В картине изображено, какое либо реальное пространство или оно вымышлено? Где отсутствующая спинка трона, на котором восседает Мадонна? Что за колонна видна на заднем плане? Ответ на эти вопросы может дать только лишь сам художник, предполагается, что Пармиджанино хотел изобразить нереальный мир, использовав при этом самые невероятные композиционные приемы. Одним из самых важных критериев в его работе было создание образа, ничем не перекликающегося с работами других известных мастеров. Он на картине задумывал не сцену семейного счастья, а хотел показать олицетворение одухотворенной красоты. Для большего эффекта художник сознательно искажал пропорции человеческого тела, делал их на вид очень хрупкими и придавал загадочное выражение лица.

Истории создания этого портрета мы, вероятно, так никогда и не узнаем. Некоторые исследователи говорят о том, что на нем изображена, будто бы, возлюбленная Пармиджанино. Другие считают, что это — некая абстрактная куртизанка. Третьи полагают, что никакой Антеи в действительности не существовало, что она -плод воображения художника, некий собирательно-идеальный образ».

В самом деле, идеальности» Антее не занимать. Она вполне соответствует тому новому идеалу женской красоты, который Пармиджанино пытался обрести и в религиозных своих картинах. Девушка, изображенная на портрете, замечательна не столько редкостной красотой (подобные покрытые матовой бледностью лица, с бархатными черными глазами и аристократическим очерком рта, вероятно, не были такой уж редкостью по итальянским городам и весям), сколько своей позой и статью. Художник внушает зрителю, что перед ним — существо высшего порядка. Он поднимает свою модель на пьедестал, и мы не видим последнего лишь потому, что портрет — поколенный.

Афина Паллада ( Pallas Athene ) . 1539

Алхимия не только отвлекла художника от его главного призвания, но и послужила причиной преждевременной гибели. Постоянное «общение» со ртутью, непрерывное вдыхание ее паров довело живописца до горячки и поноса, и он сгорел буквально за несколько дней. Франческо Пармиджанино умер 24 сентября 1540 года в Казальмаджоре, Ломбардия. Похоронили его, как он и завещал, совершенно обнаженным, с архипастырским кипарисным крестом на груди, в церкви братьев-сервитов неподалеку от Пармы и Казаль-Маджоре.

Ранняя смерть была большой потерей для искусства из-за того изящества, единственного в своём роде, какое руки его придавали всему, что он писал.

Three Foolish Virgins Flanked by Adam and Eve

Процитировано 12 раз
Понравилось: 19 пользователям

источник