С обычной ревностью и подозрительностью можно справиться с помощью аутотренинга, самоубеждения, повышения самооценки, установления доверительных отношений между партнерами или путем переключения с навязчивых мыслей на другие вещи. Но бывают случаи, когда ревность выходит за все рамки и становится психическим расстройством в виде бреда. В таком случае человек не может самостоятельно справиться с этой бедой, и его нужно лечить.
Когда ревность превращается в патологию, появляется бред ревности. Особенно ей подвержены мужчины, причем, злоупотребляющие алкоголем. Бред ревности может появиться у представителей сильного пола в зрелом возрасте, которые имеют проблемы с сексуальной жизнью на фоне увлечения спиртными напитками, в том числе, если алкоголизм — это наследственность. Но встречается данная патология и у представительниц прекрасного пола.
В таких случаях мужчина или женщина начинает беспочвенно обвинять свою партнершу или партнера в неверности. Поначалу это происходит только в состоянии опьянения, но постепенно переходит в форму патологии. Приступы ревности могут быть очень опасны. В состоянии аффекта мужчина может не только устроить скандал, но и причинить физический вред своей женщине.
Случается, что и партнерша лишает жизни ни в чем не повинного супруга.
Неизвестно, чем руководствуется индивид в бреду ревности. Порой у него нет совершенно никаких обоснований, чтобы подозревать партнершу в неверности. Обвиняя женщину в измене, мужчина может приводить совершенно безумные доказательства и надуманные факты. Несмотря на такую неубедительную аргументацию, ревнивец уверен в том, что его обманывают.
Из-за того, что человек во власти бреда ревности теряет весь контроль над собой и становится неспособен критически относиться к собственному поведению, лечение следует проводить в стационарных условиях.
Для устранения этой патологии, прежде всего, следует избавить больного от алкогольной зависимости. В борьбе с бредом ревности помогают такие психотропные средства, как нейролептики. Их прописывают в зависимости от состояния человека.
Хотя эти препараты можно применять и в амбулаторных условиях, лучше все-таки поместить больного в стационар, под присмотр врача.
Доктор изучает, насколько острым является состояние больного, наблюдает за выраженностью симптомов. Также следует проверить, есть ли у психически нездорового человека такие сопутствующие заболевания, как депрессия или различные мании.
Если бред ревности развивается по негативной динамике, человеку назначают комбинированное лечение с применением нейролептических средств и антидепрессантов. Лечение можно считать успешным, если больной полностью избавляется от бреда ревности.
Бредом ревности в медицине называют патологическое убеждение мужчины (реже – женщины) в том, что ему (или ей) изменяют, нарушают долг верности. Чаще всего под изменой понимаются именно сексуальные отношения с другим партнером, но в некоторых случаях возникают серьезные проблемы по поводу отношений на платоническом уровне.
До сих пор точно не установлено, что является причиной развития подобного состояния. Ученые считают главными факторами, влияющими на появление бреда ревности, эмоциональные нарушения, проблемы в половой сфере, а также алкогольную зависимость.
Бред ревности, как правило, развивается у мужчин старше 40 лет. Начинаться все может с обычных подозрений и придирок, ворчливости. На фоне появляющихся проблем с алкоголем ограничиваются сексуальные возможности мужчины, что приводит к эмоциональным расстройствам. Мужчина проверяет личные вещи партнерши, отслеживает разговоры по телефону. Если партнерша начинает объясняться, это приводит к нелогичному выводу: «Оправдываешься, значит, виновата».
Бред ревности – достаточно редкое, но очень опасное состояние. Справиться с таким патологическим расстройством самостоятельно нельзя. Человек, подверженный бреду ревности, способен даже убить. Чтобы сохранить отношения в семье и не подвергать угрозам собственную жизнь и жизнь партнера, необходимо обратиться к психиатру.
Распознать бред ревности и отличить его от обычной ревности можно по нескольким признакам:
1. Ревность не имеет определенного повода. Выражение «ревнует к каждому столбу» полностью характеризует патологического ревнивца. Причем определенного объекта, с которым потенциально мог бы изменять партнер, часто не существует.
2. Сознанием человека, охваченного бредом ревности, полностью овладевает нелогичная мысль об измене. Любые действия и слова партнера встраиваются в его собственную логику. Человека с бредом ревности нельзя переубедить, привести какие-то логичные доводы.
3. Это патологическое состояние возникает на болезненной основе. У человека, который подвержен бреду ревности, есть другие эмоциональные расстройства. Поэтому определить такого человека можно по внешним признакам: болезненному поведению, внешнему виду.
источник
Психолог, КПТ и психоанализ
Психолог, Гештальт-терапевт Супервизор
Психолог, Гештальт-терапевт Супервизор
Психолог, КПТ и психоанализ
То есть ревность возникает беспричинно, от Вас не зависит. Так что же Вы можете сделать в таком случае?
Просто у меня есть привычка привлекать внимание взглядом, и он исходя из этого решил, что я со всеми сплю, доходит до абсурда, подозревает постоянно, логики вообще никакой нет, даже уже начал нести бред, что я с его отцом что-то делала
г. Нур-Султан (Астана) (Казахстан)
Даже если бы Вы были психиатром Вы бы не смогли помочь, только специалист не включенный во взаимодействие, нейтральный.
Психолог, Системный семейный терапевт
Если это действительно бред, то помочь какими-то словами или убрать его каким-то поведением нельзя. Для человека в бреду, он и есть реальность. Тут только один вариант — идти к психиатру и лечиться.
Какие-то есть еще особенности, кроме ревности?
Может быть, стоит с ним поговорить про посещение им врача?
Это будет реальной помощью для него.
Если ощущаете угрозу жизни или то, что агрессия может перейти к физическому насилию, срочно дистанцируйтесь.Это очень опасная ситуация. В этой ситуации вы должны позаботиться о себе.
Психолог, Системный семейный терапевт
Сначала важно договориться хотя бы о посещении врача. Еще ведь неизвестно, есть ли диагноз и понадобится ли лечение.
Психолог, Психопрактик супервизор Off-on-line
Психолог, Системный семейный терапевт
Психолог, Психопрактик супервизор Off-on-line
Психолог, Гештальт-терапевт Супервизор
ему кажется, что за ним следят.
Агрессия — ломал мне вещи, побил одного знакомого, и угрожает, что им не поздоровиться
Психолог, Кандидат психологических наук
Тогда он Вам может обьяснить.
Бред ревности — это реальный диагноз. Его вылечить невозможно. Можно облегчить состояние, но часто мужчины его просто не признают.
Для женщины — это сопряжено с очень травматичными переживаниями и часто физическим насилием. При этом мужчина себя часто не контролирует. Он находится в состоянии аффекта.
Ваше поведение, даже идеальное, будет провоцировать вспышки.
Ведь здесь дело в нем, а не в Вас.
Насколько для Вас дорог этот мужчина?
Психолог, Системный семейный терапевт
Для его состояния это нормально. Попросите сходить для вас, чтобы вам стало спокойнее. А уже в зависимости от того, что скажет врач, думать что делать дальше.
Психолог, Психопрактик супервизор Off-on-line
источник
Весь контент iLive проверяется медицинскими экспертами, чтобы обеспечить максимально возможную точность и соответствие фактам.
У нас есть строгие правила по выбору источников информации и мы ссылаемся только на авторитетные сайты, академические исследовательские институты и, по возможности, доказанные медицинские исследования. Обратите внимание, что цифры в скобках ([1], [2] и т. д.) являются интерактивными ссылками на такие исследования.
Если вы считаете, что какой-либо из наших материалов является неточным, устаревшим или иным образом сомнительным, выберите его и нажмите Ctrl + Enter.
В симптомокомплексе расстройств мыслительного процесса особое место занимает бред – ошибочное убеждение, рассуждения, выводы, взаимосвязанные с очень личными волнениями человека, в которых его невозможно переубедить никакими доводами.
Одним из проявлений бреда является бред ревности или синдром Отелло. Ревность – это естественная эмоция, проявление чувства обиды к более преуспевающему сопернику. В норме человек ревнует только при существовании веских подтверждений, он готов к восприятию новой информации, в свете которой может изменить свое мнение. Обычно предполагается один соперник.
[1], [2], [3]
Географическая интразональность и этнические специфики бреда ревности не изучались, хотя наблюдения за подобными больными систематизируются, научные статьи, посвященные данной теме, публикуются в европейских, североамериканских изданиях, а также в австралийском регионе. Существует мнение, что в социумах, где собственнические позиции в отношении партнера не имеют значения, бред ревности появляется реже.
Практикующие психиатры нередко встречаются с патологической ревностью при разных психических патологиях, хотя можно предположить, что в большинстве таких случаев люди не обращаются за психиатрической помощью.
Результаты анализа выборки эпизодов бреда ревности, проведенных в США, у индивидуумов, получавших психиатрическую помощь, показывают, что из 20 пациентов была только одна женщина, большинство из них (80%) были семейными людьми. Средний возраст появления психических отклонений – 28 лет, проявления бредовой ревности отмечались примерно спустя десять лет. Старший из больных – 77-летний пациент. Соответствие между принадлежностью к определенной этнической группе и развитием бреда ревности не выявлено.
Как правило, у мужчин бред ревности начинается после 40 лет, ему подвержены лица, имеющие в анамнезе расстройства психики, пьянство, половые дисфункции. Если на фоне психических болезней бред ревности возникает стремительно, то при алкоголизме он формируется постепенно. Поначалу больной ревнует в нетрезвом состоянии, и это воспринимается как обыденная брань. Далее подозрения в неверности больной высказывает не только, когда пьян, но и трезвый. Нередко имеется мнимый соперник, часто это хорошо знакомый человек. Мужчина проверяет каждый шаг супруги, делая при этом нелогичные умозаключения. Жить с ним становится тяжело и опасно, агрессия возрастает, он часто поднимает руку на супругу, изредка – на соперника.
Среди женщин случаи бреда ревности наблюдаются намного реже. Обычно, это пьющие женщины. Последствия женской бредовой ревности не менее опасны. Ощущения приобретают патологическую эмоциональную окраску, не отвечающую действительности. Ревность сопутствует женщине всюду, заставляет скандалить, вызывает бессонницу и депрессию
Бреду ревности у женщин сопутствует приступообразная агрессия, сменяющаяся депрессивным состоянием. При бредовой ревности резко снижается уровень серотонина (гормона счастья). Чтобы перекрыть его дефицит, женщина предрасположена хорошенько поскандалить, что способствует увеличению уровня дофамина (гормона удовольствия).
В противоположность мужчинам, которые просто распускают руки, среди женских аффективных актов необходимо выделить жажду мщения, поскольку месть активизирует выработку дофамина. Ощущение удовольствия от мести становится привычным и приводит к изощренной и жестокой мстительности.
Современная психиатрия не знает точного ответа на вопрос о причинах бреда ревности. Существует несколько теорий патогенеза синдрома Отелло, каждая из которых имеет право на существование.
Значение различных факторов, запускающих механизм патологической ревности, еще в стадии изучения.
Можно с уверенностью заявить, что наследственность играет в этом не последнюю роль. Как и при других психических расстройствах, бред ревности часто наблюдается у людей, в семье которых старшие родственники тоже имели в большей или меньшей степени эту патологию.
Также изучается влияние патологических процессов разных участков мозга на появление симптомов бреда. Недостаточность какого-либо нейротрансмиттера (посредника, передающего сигналы между нейронами мозга), возникшая из-за врожденного или приобретенного психического заболевания, вызывает нарушение механизмов нормальной работы мозга и запускает неестественные процессы: депрессию, агрессию, бредовые расстройства.
Толчок к развитию патологической ревности может дать стресс, злоупотребление алкоголем, наркотиками. Плохое зрение, слух, инвалидность, тенденции к обособленности тоже становятся факторами, способствующими возникновению бредовых расстройств.
Бред является частым симптомом ряда психических заболеваний, однако он не является их начальной стадией, поскольку бред ревности развивается позже, чем, например, шизофрения.
[4], [5], [6]
Факторами риска, которые могут способствовать совершению больными социально опасных действий в периоды бреда ревности, считаются: предболезненные эпилептоидные характеристики поведения ревнивца; наличие галлюцинаций и/или параноидных расстройств личности, дисфорический аффект, затруднения в общении с особами противоположного пола, вызывающее поведение сексуального партнера, психологическая несовместимость с партнером, материальное неблагополучие в семье, появление «озарения» относительно связи партнера с конкретным человеком, наличие садистских наклонностей, слежка за партнером, проведение расследований, проверок, обысков.
Лица, страдающие бредом ревности, нередко прибегают к насилию, чтобы получить подтверждения своей правоты.
Партнер, которому вменяется в вину измена, виноват до тех пор, пока не докажет обратного, но опровергнуть обвинения невозможно, ибо разумные обоснования не могут переубедить безумца.
Насилие нередко характерно для взаимоотношений, сопровождающихся ревностью, тем не менее, при бредовой ревности опасность многократно возрастает. Как отрицание факта измены, так и ложные признания уставшего от нескончаемых подозрений партнера могут вызвать раздражение ревнивца и подтолкнуть его к насилию.
Жертвами убийц-ревнивцев обычно бывают сексуальные партнеры, настоящие и бывшие. Это характерно для подавляющего большинства криминальных действий, совершенных как мужчинами, так и женщинами. Гораздо реже предъявляются обвинения или совершается насилие по отношению к людям, идентифицированным как соперники.
Лица мужского пола с синдромом Отелло, более часто, чем женщины, страдающие данной патологией, направляют агрессию на свою половину, травмы, нанесенные при этом, характеризуются большей тяжестью.
Со случаями противоправных действий часто связан параноидальный бред с галлюцинациями, повелевающими наказать виновного. Злоупотребление психотропными средствами (алкоголем и наркотиками) повышает возможность совершения насилия. Все это подтверждает, что индивидуумы с бредом ревности совершают преступления, часто находясь под влиянием дополнительной психотической симптоматики.
Точно оценить степень различия характера насильственных действий в зависимости от причин бреда ревности невозможно, так как физическое насилие, совершаемое в семье, чаще всего скрывают, причем оба супруга – и обидчик и жертва. То же самое можно сказать и о том, какая из идей ревности (бредовая, навязчивая или сверхценная) повышает вероятность совершения насилия. Тем не менее, психотическая разновидность бредовой ревности, что характерно для всех психозов, чаще сопутствует применению силы. Вообще, бредовое помрачение рассудка обладает большой степенью вероятности совершения насилия.
Дети, у которых отец (гораздо реже – мать) болезненно ревнив, страдают эмоционально, а часто и физически. Они являются невольными участниками частых конфликтов между родителями, могут быть травмированы случайно, а иной раз – намеренно, поскольку у больных нередко возникает убеждение, что они воспитывают ребенка соперника.
Детей можно вовлечь в детективные действия, например, слежку за «виновным» родителем. Они часто становятся свидетелями преступлений или суицидов.
Партнеры патологических ревнивцев подвержены возникновению расстройств психики, им сопутствует состояние постоянной тревоги. Они нередко начинают злоупотреблять антидепрессантами, алкоголем, наркотиками, иногда могут сами прибегнуть к насилию, не выдержав постоянного прессинга со стороны больного.
Факторами, уменьшающими риск социально опасных акций больного, можно считать однообразное, не обрастающее новыми подробностями, содержание бреда ревности, депрессивное состояние, отсутствие кандидатуры на роль любовника (цы) и расследовательской деятельности.
Однако, депрессия ревнивца таит угрозу его суицида, поскольку предыдущие акты насилия по отношению к партнеру могут привести к глубокому раскаянию.
[7], [8], [9]
Теории патогенеза бредовой ревности, основанные на психоанализе, с легкой руки Фрейда считают ее причиной самозащиту от скрытой гомосексуальности. Мужчина-параноик ревнует свою жену к человеку, вызывавшему у него неосознанное половое влечение. Эта гипотеза не подтверждается клиническими исследованиями, так как у подавляющего большинства больных с этим симптомом не обнаруживается склонностей к однополой любви, а большая часть гомосексуалистов не страдают паранойей или бредовыми расстройствами.
Боулби и его теория привязанности объясняет появление ревности индивидуума как неуверенность в привязанности к нему его партнера. Как правило, бредом ревности страдают люди с ненадежным прототипом привязанности (например, в детстве надолго разлученные с родителями).
Существует теория, что к развитию патологической ревности у человека располагает ощущение личной несостоятельности и недостатка безопасности, гиперчувствительность. Люди с такими особенностями нередко воспринимают и интерпретируют информацию искаженно, какое-либо событие может вызвать неверную догадку и запустить механизм бредовой ревности. Эта теория концептуально сходна с теорией привязанности.
Наверняка, не последнюю роль в развитии синдрома Отелло играет снижение мужской потенции, а также реальные или надуманные анатомические недостатки половых органов. Однако не все психиатры склонны считать сексуальную дисфункцию первичной причиной возникновения патологической ревности.
Нельзя недооценивать значения семейных и социальных факторов. В социумах, где мужчина занимает главенствующее положение, а женщина – подчиненное, любое проявление ее независимости может восприниматься как неверность. Ревность в этом случае оправдывает насилие, применяемое к изменнице.
Некоторые параноидные больные, как показывают клинические наблюдения, не могут сформировать доверительные отношения даже с любимым человеком. Вероятно, недостаток доверия вызван стабильно недружелюбными взаимоотношениями в родительской семье, где нередко отмечался тотальный контроль со стороны матери и отдаление или садистские установки со стороны отца.
Нередко бред ревности провоцируют гормональные дисфункции, патологии мозговых сосудов, хронический алкоголизм. Обычно это расстройство встречается среди злоупотребляющих алкоголем продолжительное время мужчин, имеющих вследствие этого проблемы сексуального, психологического и общественного характера, чувствующих свою несостоятельность. Ситуация усугубляется постепенно: сначала бред ревности возникает только в нетрезвом состоянии, затем случаи обвинения в неверности учащаются, позже совместное существование превращается в сплошной скандал. Мужчина контролирует свою партнершу постоянно, подозревает в связи с ней всех окружающих. Жить с ним становится небезопасно.
[10], [11], [12], [13], [14]
В случае патологической ревности домыслы и фантазии индивидуума часто не имеют реальных подтверждений, он не отступается от своих соображений даже перед убедительными доводами обратного и нередко предъявляет обвинение в измене с несколькими соперниками. Бреду ревности присуща уверенность, сформированная из фантазий, а не фактов, а также отсутствие логики.
На самом деле болезненная ревность – один из симптомов разных психических заболеваний. Например, шизофрении. В этом случае, так называемый синдром Отелло, как правило, проявляется к 40 годам, ему сопутствуют агрессивные проявления у мужчин и депрессивные – у женщин.
Наличие бреда ревности можно предположить по наличию беспочвенных обвинений в измене и их категоричности, полная убежденность больного в своей правоте, нелогичное истолкование любых поступков второй половины (любые действия рассматриваются, как желание обмануть и изменить), разговорчивость, экспансивность, невосприятие своей патологии.
Фабулой данной патологии является сильная обеспокоенность вымышленной изменой сексуального партнера. Типичными формами симптоматики этой психической патологии являются бредовые, навязчивые и сверхценные идеи.
Существует мнение, что бред ревности – вариация бредового расстройства, следовательно, название «бред ревности» не соответствует истине. Ключевая психическая патология в этом случае бред неверности партнера, который нередко совмещается с догадками больного, что виновная сторона, пытается его (ее) отравить; подсовывает средства, снижающие сексуальную активность; усыпляет больного и в это время занимается сексом с соперником. Эти бредовые идеи имеют отношение к бреду преследования, и бред ревности – его разновидность.
Бредовые идеи неверности бывают начальными симптомами шизофрении или дополнительными признаками существующего психического заболевания. Это собственные домыслы индивидуума, не приемлемые другими, но не причиняющие неудобства ему самому. Сам больной считает их истиной, этим мыслям он не сопротивляется.
Бред ревности рассматривается как модификация бредового расстройства в классификаторе Американской ассоциации психиатров (четвертое переиздание) и Международном классификаторе болезней (десятого переиздания), которым пользуются сегодня и отечественные медики.
Случается, что бредовые идеи неверности не фигурируют на фоне других психических заболеваний и существуют сами по себе. Их содержание отличается логичностью, последовательностью и правдоподобностью не в пример странным ассоциациям, присущим шизофреническому бреду.
К расстройствам функции психики, для которых характерен бред ревности, принадлежат нарушения эмоционального состояния (клиническая депрессия, маниакально-депрессивный психоз), и вообще, он может иметь место при любых нарушениях функций головного мозга.
В случае навязчивых идей ревности раздумья об измене партнера занимают практически все время, больному невозможно об этом не думать, начинаются нарушения отношений с партнером, ограничивается его свобода, контролируются поступки.
В этом случае мысли об измене в восприятии больного – нечто абстрактное, однако отделаться от них он не в состоянии. Такие больные осознают, что их страхи беспочвенны, им временами бывает стыдно. Они все время находятся в стрессовом состоянии, вызываемом навязчивыми идеями, противоречащими реальной ситуации. Вследствие этого может начаться непрерывный процесс перехода навязчивой патологической ревности в бредовую.
В конце прошлого века появилось предположение о том, что синдром Отелло может проявиться как сверхценная идея, а именно – вполне приемлемое, понятное убеждение, на котором больной сконцентрирован в неадекватной мере. Оно не вызывает в больном внутреннего протеста, и хотя не считается бредовым, но больной проверяет поступки партнера, стараясь убедиться в отсутствии измены. Насколько распространена такая форма патологии неизвестно, поскольку предполагается, что больные со сверхценными идеями обычно вне зоны внимания психиатрии. Считается возможным, что сверхценные идеи являются бредом ревности.
К любым проявлениям бредовой ревности предрасположены лица с эмоциональными расстройствами пограничного типа, в особенности – с параноидными.
Их отличает негативная и до конца не сформированная самоидентификация, ощущение своей низкой ценности, тревоги по поводу возможного отказа в интимных отношениях, измены партнера, аффективная неустойчивость, проецирование неприемлемых для самого себя влечений на партнера.
При бреде ревности обычны сочетанные расстройства, в чистом виде он встречается очень редко. Присутствие разнообразных сочетаний (с личностными расстройствами, психическими патологиями, злоупотреблением алкоголем и наркотиками) обычно создает весьма сложную и неоднозначную клинику заболевания.
Первые признаки развития бреда ревности – мрачная задумчивость с часто повторяющимися навязчивыми разговорами о неверности, сначала это редкие эпизоды. Потом они учащаются, начинаются конкретные и категоричные обвинения, часто лишенные элементарной логики, невосприятие каких-либо оправдательных доводов. Больной не осознает своей патологии.
[15], [16], [17]
Появляющиеся у шизофреников бредовые идеи ревности причисляются к интеллектуальному бреду. Они имеют значительные отличия от аналогичных идей при чувственном бреде у эпилептиков, алкоголиков или у больных церебральным атеросклерозом с нарушениями психики.
Динамика алкогольного бреда ревности характеризуется постепенным нарастанием симптомов. Первоначально больные заявляют о своих сомнениях или обвиняют в измене эпизодически, в нетрезвом состоянии или на фоне синдрома отмены. Спустя какой-то период бредовая трактовка происходивших ранее случаев появляется уже и в трезвом состоянии. В начале болезни свою роль играет действительное изменение к худшему семейных отношений, вызванное долговременным пьянством больного.
Поскольку содержание бреда основано на текущем положении дел в семье, утверждения ревнивца кажутся окружающим весьма правдоподобными. Далее интерпретация событий делается менее реальной, наполняясь массой выдуманных подробностей. Фабула бреда ревности может расширяться, обогащаясь новыми подробностями. Больной начинает проявлять агрессию и становиться опасным.
Динамика бреда ревности у лиц с расстройствами шизофренического спектра наблюдается в двух вариантах непрерывного течения – с нарастанием симптоматики и с предстоящей заменой фабулы бреда, и в двух вариантах приступообразного течения – без нарастания симптоматики и с ее нарастанием. Также может наблюдаться озлокачествление процесса – нарастание симптоматики и переход от приступообразного течения к непрерывному.
Усугубление процесса патологической ревности у лиц с расстройствами шизофренического спектра происходит по схеме: паранойяльный бред ревности постепенно приобретает черты параноидного → появление элементов бреда другого содержания → присовокупление галлюцинаций → возникновение парафренных компонентов бреда ревности.
Паранойяльный бред ревности у лиц с расстройствами по типу шизофрении большей частью сформировывается как внезапное прозрение, изредка бывает постепенное понимание, основанное на сверхценных идеях ревности. Сначала рассуждения больных не производят впечатление болезненных. Но настроение у них пониженное, с элементами раздражительности и даже злобности.
Параноидный бред ревности характеризуется алогичностью, нелепостью, часто – абсурдностью. К теме ревности подключаются другие тематики, она сопровождаются галлюцинациями. В настроении доминируют депрессивно-аффективные элементы, и поведенческая линия не совпадает с бредовыми волнениями.
Парафрения – апофеоз хронических бредовых психозов. Для этой стадии характерно сочетанная мания величия, преследования и воздействия, изменение аффекта, в рассуждениях, действиях и движениях появляется автоматизм. Фабула бреда обогащается вариациям, обрастает новыми подробностями, расширяется. В этом состоянии больные даже не пытаются обосновывать свои домыслы, они кажутся безумцам аксиомами. Для парафрении характерны мнимые воспоминания, реальные события в которых перемешаны с фантастическими. Обыкновенно, больные находятся в состоянии эйфории: от более сдержанной до откровенно маниакальной.
[18], [19], [20]
источник
В пользу этого свежего авторского наблюдения говорят работы многих специалистов, занимающихся феноменом ревности по роду профессиональной деятельности (психологи, психотерапевты, сексологи и сексопатологи, психиатры, этнографы, философы и т.д.): в ревности они выделяют различные виды, уровни и степени выраженности. Так, в литературе описана ревность собственническая, привитая, отраженная, ретроспективная и т.д.; каждый вариант может проявляться на эмоциональном, когнитивном, мотивационно-ценностном, поведенческом уровнях, в бессознательных оговорках, сновидениях и мн.др. Что касается выраженности этого сложнейшего феномена, достаточно рассмотреть три основные градации: нормальная, сверхценная и бредовая.
Принято считать, что «нормальная» ревность в той или иной степени присуща любому психически здоровому человеку, состоящему в эмоциональной связи с другим, причем даже в такой связи, которая лишена сексуального контекста (если это вообще возможно). Встречается, скажем, ревность к чужим успехам, к младшим сибсам или к «сторонней» дружбе, которая в этом случае воспринимается как измена дружеским чувствам ревнующего.
Сверхценная ревность носит характер компульсивной обсессии: человек не может отключиться от соответствующих переживаний и чаще всего ведет с ними сознательную, но безуспешную волевую борьбу; знает, что сам же будет мучиться, но мазохистски ищет все новые поводы ревновать. Фраза К.Шнайдера, сказанная им о психопатах, в полной мере применима и к патологическим ревнивцам: страдает сам(а) и заставляет страдать других (заметим, психопатические личности также чрезвычайно ревнивы в попытках построить близкие отношения). Связь с любовью тут уже, пожалуй, сугубо номинальная: чуть только появляется ревность, – и любовь как-то сразу отходит в ее тень, начиная там потихоньку чахнуть в забвении и невостребованности.
А ревность не просто деструктивна, словно концентрированная кислота, но и самодостаточна. Эта аффективная опухоль замыкает на себя значительную часть психических ресурсов и питается нарастающим напряжением – как если бы электромотор питался от генератора, приводимого в действие этим же мотором. В электротехнике подобный контур остановился бы сразу же; невротические «вечные двигатели» работают бесперебойно, а то и с ускорением.
Рассмотрение конкретных аспектов, оттенков, проявлений, последствий ревности нормальной и ревности сверхценной (уже патологической или, по крайней мере, пограничной) выходит за тематические рамки данной статьи.
Бред ревности отличается от первых двух вариантов качественно. Это не очередная градация в спектре, а совершенно иной регистр и другая, неклассическая система координат. Но прежде всего необходимо определиться с самим понятием бреда.
В психиатрии и патопсихологии существует множество определений бреда, и семантическим содержанием все они существенно отличаются как от конфликтно-бытового выражения «нести бред», так и от глагола «бредить» в значении «продуцировать бессвязную мусситирующую (бормочущую) речь в помраченном состоянии сознания на фоне тяжелой соматической болезни». Вообще, вне двух упомянутых выше наук многие люди, даже если это хорошо образованные и близкие к психоневрологии клиницисты, часто относят феномен бреда к нарушениям именно сознания, тогда как в действительности данная патология развивается в иной психической метафункции – мышлении.
Отечественные авторы обычно определяют бред как комплекс грубо патологичных идей, представлений, алогичных или паралогичных умопостроений, отражающих реальную биосоциальную ситуацию больного в совершенно искаженном виде или не связанных с нею вообще. Парафренный фантастический бред можно считать крайней точкой на масштабной линейке, противоположным полюсом которой выступает т.н. бред малого размаха (бред бытового ущерба), встречающийся при некоторых видах органической и/или инволюционной психопатологии. Между этими полюсами лежат все мыслимые и немыслимые разновидности бредовой фабулы.
Существует огромное количество классификаций, критериев диагностики, представлений о стадиях развития бреда (от бредового настроения и бредовой готовности к резидуальным, остаточным идеям). По сей день не утратила своего значения широко известная триада Карла Ясперса, согласно которой любой бред характеризуется, помимо отрыва фабулы от действительности, очень высокой аффективной насыщенностью и невозможностью рациональной коррекции со стороны другого человека, даже если это врач. Существенным представляется также уточнение другого выдающегося немца из числа т.н. «старых мастеров», Ганса Груле: в вольном переложении его концепции, бред – это изуродованная болезнью система интерпретации причинно-следственных связей, аксиоматичных и априори понятных любому здоровому человеку. Осмелимся дополнить: бред – это странные, вычурные, нелинейные и неортогональные координатные оси мышления; это фактически нечеловеческая логика – в том смысле, что привычные нам операторы булевой алгебры («больше-меньше», «если…, то…, в противном случае…», «…следовательно» и т.д.) в ней уже не действуют.
Расстройство мышления; грубо оторванная от реальности система представлений и идей; аффективный накал и перенасыщенность переживаний; иррациональность логических операций и выводов; принципиальная невозможность коррекции. Бред.
Теперь представим себе, что содержанием, фабулой, смыслом, целью и следствием этой ментальной катастрофы является ревность к самому близкому и любимому человеку.
Фундаментальные, эволюционно-конкурентные причины ревности как таковой уходят к истокам филогенеза – настолько глубоко, что туда не добраться даже наследникам Зигмунда Великого, которые, говорят, до сих пор «блуждают с мерцающей свечкой психоанализа по сырым подвалам бессознательного». Но и те причины, которые лежат на поверхности, достаточно сложны и многочисленны. Любой человек, немного подумав, с легкостью назовет десятка полтора: чувство собственничества, страх потерять, комплексы неполноценности, – прежде всего, сексуальной, – общая неуверенность в себе, дефицит доверия к ревнуемому и/или провокативное поведение последнего, невротическая потребность оказаться униженным и оскорбленным, вытесненное желание увидеть акт партнера с кем-то чужим, тиранические черты характера… словом, среди истинных причин можно раскопать что угодно, кроме разве что любви. И непосредственные поводы для ревности тоже всегда найдутся: например, случайно прошедший мимо мускулистый красавец; неосторожно брошенный на него (или им) заинтересованный взгляд; странная СМСка в телефоне ревнуемого; «дружеские» нашептывания, подметный платок…
Кстати, о друзьях и платках. С легкой руки англичан Дж.Тодда и К.Дьюхерста, опубликовавших статью в одном из специальных журналов (1955), бред ревности стали называть синдромом Отелло. Это название по сей день мелькает иногда в околомедицинских текстах, однако в профессиональной среде оно не прижилось, да и не могло прижиться. Дело в том, что структура переживаний и логика поступков мавра в великой трагедии – они не бредовые. У несчастного доверчивого Отелло повод для ревности все-таки был; индуцированный извне, подло подстроенный, но был. И глубинные психологические причины ревновать (см. выше) тоже были, а как же. И в чудовищной его аффективной реакции прослеживается вполне понятная внутренняя причинно-следственная связь.
Но страдай Отелло бредом ревности, и история выглядела бы совершенно иначе. Например, мавр равнодушно пожимает плечами, отмахивается от Яго с его подначиваниями («Кассио – это и так ясно, не до него сейчас», или даже «Не неси бред, Яго, при чем тут Кассио?!») и продолжает работать перфоратором, пробождая отверстие в спальню: необходимо поймать Дездемону in flagrante delicto, то есть в процессе «реальной» измены мужу со статуей Аполлона; с тенью отца Гамлета; с внучатым племянником; с начальником отдела, в котором работает Дездемона, ибо начальник специально для этого недавно развелся; с продавцом мандаринов и шестью его кунаками; с персидским котом; с …
В это перечисление с равной вероятностью попадает любой объект или субъект. Если вы сейчас улыбнулись (и если вообще патология такого уровня может вызвать улыбку), то совершенно напрасно: финал может оказаться тем же самым, что и у Шекспира. Или непредсказуемо другим.
Мы ведь говорим не о ревности, а о бреде ревности.
В отличие от так называемой минус- или негативной симптоматики (регресс различных сфер психики вследствие болезни), бред относится к продуктивным расстройствам – продуктивным, конечно, не в смысле личностного роста и успеха, а в части порождения новой, болезненной интрапсихической реальности. Преморбидные личностные особенности (педантизм, скрупулезность, некоторая вязкость, аккуратность, т.н. паранойяльный стиль мышления, тревожная мнительность и т.д.) имеют значение как патопластический фактор, но наличие этих качеств вовсе не является облигатным признаком, – а что до конкретных поводов, то бред ревности в них не нуждается. Он их продуцирует сам или обходится вовсе без них. Иногда они ему только мешают.
Говоря об этиопатогенезе и нозологической принадлежности, следует заметить: бред ревности – это, собственно, не болезнь. Это действительно синдром, то есть устойчивая, повторяющаяся в рамках той или иной (различной) психопатологии, диагностически распознаваемая совокупность симптомов, которая обладает собственной спецификой и закономерностями развития. Иные западные авторы оспаривают обязательную принадлежность к каким-то «рамкам», т.е. наличия более общей психопатологической почвы в основе бреда. Вообще, известно, что по сравнению с отечественными западные специалисты гораздо более склонны к недооценке органических факторов, психологизации душевных болезней и избеганию «больших» диагнозов. Это не значит, что западные коллеги хуже или лучше; возможно, они просто больше измучены политкорректностью, бодрыми оптимистичными методичками ВОЗ «для родственников» (лучшее лекарство, господа, – это группы самопомощи больных), предчувствием очередной антипсихиатрической волны, а главное – психодинамическими теориями, которые у них, что называется, в крови. Словом, в западной литературе встречаются трактовки бреда ревности с психоаналитических, юнгианских, бихевиористских и других аналогичных позиций, – как самостоятельного, изолированного и инкапсулированного расстройства. Порой это драматически противоречит описываемой в самих же публикациях клинике, легко узнаваемой и всем известной, ну да Бог с ним: любая точка зрения хороша, лишь бы вылечивала. С этим, однако, немного сложнее.
В МКБ-10 нет отдельной нозологической единицы «Бред ревности». Это всегда часть чего-то большего. Бред ревности развивается либо на фоне хронического алкоголизма с соответствующей ему деградацией, либо в рамках пресенильных и сенильных атрофических процессов, сосудистой деменции, инволюционного параноида и других органических расстройств, – либо, чаще, в структуре прогредиентного шизофренического процесса, причем обычно не сразу. В большинстве таких случаев бред ревности окончательно оформляется после 30-35 лет, и к тому моменту, даже если нет «симптоматики первого ранга» (по тому же Шнайдеру), – ретроспективно можно обнаружить целый ряд зарничных симптомов параноидного регистра, в том числе и проявления все более странной, иррациональной, заметно нездоровой ревности. Классические галлюцинаторно-параноидные эпизоды в анамнезе, впрочем, тоже присутствуют почти всегда, но обычно тщательно диссимулируются.
Женщины страдают этим расстройством намного реже мужчин (но страдают, безусловно, тоже); их гендерным эквивалентом можно считать бред любовный или бред эротический, однако это отдельный разговор. Бред же ревности – все-таки больше мужская прерогатива; в этом как раз и чувствуется мощнейший императив эволюции как глубинной причины, равнодушной и предельно целесообразной: конкурируй, побеждай, обладай монопольно или исчезни со своим родовым генофондом лузера.
Согласно данным специальных исследований (см., напр., Шестаков Д.А., 1992), до 35% всех женоубийц в качестве мотива приводят ревность (остальная доля, наверное, приходится на разного рода Раскольниковых, Чикатил, убийц по неосторожности, пьяных водителей и пр.), причем подробный анализ криминальной статистики не обнаруживает тенденции к снижению этого показателя (Нагаев В.В., 2000).
Если бы Дездемона, охваченная всепоглощающей ревностью, в аффекте задушила Отелло, мы бы не поверили (хотя случается всякое). А вот наоборот – это понятно, это само собой. Правда, перестарался слегка мужик, ну да с кем не бывает. Он же не знал, что его дезинформировали. А даже если б и знал, то все равно дыма без огня…
Учитывая вышесказанное, далее будем говорить о бреде ревности в мужском варианте. Для получения гендерной инверсии достаточно изменить родовые окончания.
Осевым, синдромообразующим симптомом данного расстройства выступает чувство… ну, понятно. Однако следует понимать также, что в словосочетании «бред ревности» ключевым является первое слово, а не второе. Остальное – нюансы, во многом детерминируемые клиническими особенностями основного заболевания. Так, лица с хроническим алкоголизмом, возрастными дементирующими процессами или иной органической патологией зачастую небрежно подходят к сбору доказательной базы. Им достаточно «просто знать, и всё», либо же опираться на незатейливые люмпен-пролетарские силлогизмы вроде: «Все женщины – бл… удницы. Ты – женщина. Следовательно, ты – …». Дефиниции и обвинения, которые в этом случае ревнуемая выслушивает в свой адрес, заставили бы покраснеть самый разнузданный организм из подворотни. У алкоголиков и «органических» пациентов, кроме того, в силу ряда причин гораздо ниже тот порог, за которым заканчивается мужчина и начинается грозный единоборец, кулачный боец и суровый наказыватель неверных жен, – иногда импульсивный, эксплозивный и отходчивый, а иногда трудолюбивый и добросовестный, как ветеран охоты на ведьм во времена инквизиции.
Иное дело, когда бред ревности развивается в рамках шизофрении, особенно если больной обладает высоким интеллектом или, упаси Боже, имеет отношение к силовым структурам, что зачастую долго остается возможным благодаря фасадной сохранности социальных и профессиональных навыков. В некоторых случаях сбор «доказательств» осуществляется с применением таких технических средств и, главное, с такой неистощимой изобретательностью, по сравнению с которой ЦРУ показалось бы мелкой склочницей у замочной скважины.
Более или менее универсальной, этиологически независимой тенденцией можно считать унизительные, а чаще омерзительные проверки, которым регулярно подвергаются жертвы. После каждого расставания, – не имеет значения, длилось ли оно три месяца, три часа или три минуты, – ревнуемая обязана предъявить для подробного исследования сумочку, одежду, волосы, нижнее белье, полость рта, грудь, половые органы. При этом аффективный напор, бредовая индукция и шантаж («Если ничего не было – просто докажи!») могут быть настолько мощными, что жертва с буквально парализованной волей выполняет все требования. А потом, спустя какое-то время, чаще всего затрудняется объяснить: зачем, собственно, она все это терпела, если задолго до разрешения (того или иного) этой невыносимой для нее ситуации уже «догадывалась, что он болен». Впрочем, психиатры и патопсихологи подобных вопросов обычно не задают: к тому моменту жертву нередко приходится уже лечить, а не расспрашивать. И опять же, факт: наши женщины, в отличие от западных, под действием ряда причин, особенностей менталитета, внутренних мотивов и ценностей, – гораздо чаще терпят и надеются до конца, упрямо шепча запекшимися от крови губами: «Бабья доля такая», или «Не брошу, он же болен», или «Все так живут», или бессмертное «Бьет-значит-любит», а то и «Сама виновата», или даже «Все равно он мой любимый и единственный». Нередко за пределами психических возможностей жертвы оказывается необходимость признать и сказать себе: это не ревность, это болезнь, она беспощадна и неумолима, она разрушает, она отравительница; она убила того человека, которого я любила, за которого выходила замуж и от которого рожала детей, больше его нет и уже никогда не будет, а если я еще немного потяну время, по ночам терзая зубами подушку, оплакивая и умоляя вернуться, то и меня не будет тоже…
Дети, которые растут в таких семьях, – один из наиболее тяжелых и трудноразрешимых аспектов проблемы. Эти сцены не предназначены, собственно, и для взрослых глаз, но детскую психику они попросту уродуют, порой необратимо. Самое страшное начинается тогда, когда ребенок становится заложником психологическим, финансовым («Подашь на развод – не дам денег, а алименты оформят минимальные, по официальной-то зарплате») или непосредственным, в самом прямом смысле слова, орудием шантажа. Такие ситуации особенно сложны для жертвы в тех случаях, когда мужу и отцу в течение длительного времени удается поддерживать все ту же сугубо внешнюю, фасадную видимость обычной, крепкой, дружной, здоровой семьи («Тебе все равно никто не поверит»). К счастью, в большинстве случаев пациент на словах декларирует любовь и неспособность жить без сына / дочери / детей, но по мере нарастания негативной апатико-абулической симптоматики постепенно утрачивает к ним всякий интерес, – не забыв при этом объявить, что дети не его, а «принесенные в подоле» и «нагулянные от любовников».
Другая общая особенность проистекает от самой сущности бредового расстройства. Выдвигаемые подозрения, а также «обвинения», «улики» и особенно «логические доказательства» могут быть поразительно, фантастически нелепыми, но для самого пациента они столь же реальны, как для здорового человека реальна, скажем, погода за окном или сумма наличными в кошельке. Поэтому доказывать что-либо, увещевать, оправдываться, взывать к здравому смыслу, привлекать в свидетели авторитетных для больного людей, – не только абсолютно бессмысленно, но и чревато ответной агрессией, аутоагрессией или какой-либо иной реакцией подобного рода. Ожидаемого результата от этих разговоров еще ни разу в истории, нигде в мире и никто из людей не видел, – если, конечно, это действительно бредовое расстройство, психотическое, а не невротическое или личностное. Жертвы, друзья и осведомленные о происходящем родственники чаще всего это «умом понимают» и «интуитивно чувствуют», но не могут «поверить сердцем и представить себе, как такое вообще возможно». Поэтому в разных семьях вновь и вновь воспроизводится одна и та же ошибка, одни и те же отчаянные попытки решить проблему мирно, уговорами, лестью, покорностью, совместными усилиями, бесконечным терпением, – лишь бы не выносить сор из избы (что люди скажут. ) и не нести этот сор в психиатрическую больницу, в полицию, во внешний мир. Эта ошибка, увы, может оказаться фатальной для самого больного, для ревнуемой или, в редких случаях, для предполагаемого соперника. И даже если соперник физически сильней, то есть пытается вылечить ревнивца кулаками (а что еще может придумать среднестатистический мужчина, пусть даже умный, если он сильней и в нем говорят те же самые жесткие архетипические программы?), ситуация принципиально не изменится. Разница лишь в том, что в глазах больного с бредом ревности измена будет стопроцентно и однозначно доказана, – и экстраполирована на все прочие ситуации, которые, впрочем, сомнений и раньше не вызывали и в доказательствах не нуждались. Что тут, вообще, доказывать, если и так все ясно: сегодня ведь вторник и четное число, поэтому самолет вон в окне пролетел справа налево, а она хоть и сидела спиной к окну, но сначала все-таки допила чай и даже нарочно этак чихнула, чтобы поиздеваться дополнительно, потом накинула куртку и пошла выносить мусор, получив какой-то известный ей знак (любовники специально не позвонили ни в дверь, ни в телефон, – чтобы обмануть бдительность), а за три минуты в подъезде ого-го сколько всего можно успеть, вон какая усталая вернулась, и отвечать не хочет, только плачет, да и то как-то ненатурально …
Бытует в психиатрии неофициальный, но достаточно меткий жаргонизм: «вплести в бред». Так вот, в структуру монотематических бредовых переживаний пациентом может быть «вплетен» порой самый неожиданный, казалось бы, человек, – например, врач. Но здесь логика, по крайней мере, понятна: сговорился с женой-изменщицей, чтобы «упечь в психушку, а уж потом»… (варианты – получил взятку, проводит научный эксперимент, подговорил или запугал родственников, желает отобрать не только жену, но и квартиру, и т.д., и т.п.).
Зачастую ничего особо не меняет развод с переездом: пациент, применяя уже хорошо развитые, отточенные за долгие годы детективные навыки, рано или поздно узнаёт новый адрес и код подъездного замка, и начинается бесконечное столпничество под дверью, нескончаемые разговоры все о том же, ночные молчания в телефонную трубку, потоки сообщений в электронную почту и социальные сети, разбитые окна (если этаж позволяет), и снова попытки «выследить и доказать». Снова и снова. Снова и снова…
Если это бред ревности, больной найдет неопровержимые доказательства измены даже в космосе, прожив вдвоем с ревнуемой полтора года на космической станции и там же выпустив ее из поля зрения на пять минут.
И даже если происходит реализация бреда, т.е. больной наблюдает объективно совершаемый адюльтер наяву, своими глазами, или получает действительно неоспоримые доказательства, – например, от самой жертвы, доведенной до последней степени отчаяния и «восходящей к высокой степени безумства», – процесс продолжает прогрессировать своим ходом, мышление остается бредовым, а ситуация по-прежнему непредсказуемой.
Кто прав, а кто виноват, и изменяют ли эти жены на самом деле, и если да, то почему, и насколько вески в каждом случае основания ревновать… все это не имеет к теме статьи, поверьте уж, ни малейшего касательства. Это избыточные детали, несущественные подробности, интересоваться которыми профессионалу даже в голову не придет. Это все где-то там, в зоне условной нормы, конфликтологии, психологии семейных отношений, в крайнем случае – неврозологии.
Бред ревности относится исключительно к компетенции психиатра.
А случается действительно всякое.
Когда работаешь в клинике более четверти века, срабатывает закон больших чисел. То, что раньше было строкой в учебнике, превращается в человеческую судьбу. И таких строк с каждым годом все больше.
Пациент ***, 82 года, поступает с тяжелой черепно-мозговой травмой, которую штыковой лопатой нанес ему ревнивый сосед по даче (старше на два года, ревнуемая старше на четыре).
Пациент ***, 32 года, собирает всю семью у экрана, чтобы засвидетельствовать, наконец, факт измены жены (24 года), якобы зарегистрированный записью со скрытой видеокамеры. По убеждению пациента, жена изменяет ему с его же, пациента, родным братом (впоследствии выясняется, что первый брак больного распался по той же причине, после нескольких эпизодов явно неадекватного поведения), и единственные люди, кому он, пациент, поверит – это мама с бабушкой: «Всё сейчас увидите сами, и как скажете, так и будет!». Вся семья живет в большом частном доме. Об установленном видеорегистраторе жена знала. Пациент характеризуется родственниками как мягкий, от природы интеллигентный, очень аккуратный, «нудноватый», но заботливый семьянин и любящий муж. Отношения с братом стабильно-хорошие (!), родственные и, кроме того, деловые – братья являются партнерами по мелкому бизнесу. На экране ровным счетом ничего не происходит: пустая комната и изредка искажения явно технического характера (накануне пациент всю ночь провел за компьютером, якобы очищая запись от помех в программе нелинейного видеомонтажа). Указывая присутствующим на экран, больной неоднократно восклицает с торжествующей интонацией и мимикой: «Вы видели? Ну что, убедились наконец?». Ни мама, ни бабушка, ни брат, ни сама «изменщица» не видят ничего. В то время, когда производилась съемка, братья находились на работе, а жена с трехмесячным сыном (ребенок на грудном вскармливании) пребывала дома, причем практически постоянно на глазах у матери больного и его бабушки, о чем те и сообщают пациенту в резкой форме. После просмотра пациент, даже не особо раздосадованный «слепотой» или «сговором» ближайших родственников (ни то, ни другое вслух не высказал), с загадочной ухмылкой смотрит на жену – и остается при собственном мнении, т.к. «увидел все, что ему нужно», а остальным предоставит «в следующий раз более качественную запись». Известно, что в течение года перед описываемыми событиями больной стал выпивать по вечерам, дабы «заглушить невыносимую душевную и сердечную боль от постоянных измен жены» (жена в тот период несколько раз госпитализировалась с угрозой срыва беременности). Через три месяца после «просмотра» пациент поступает в стационар с клиникой отека мозга, причем доступные анамнестические сведения не исключают истинной суицидальной попытки [слово «истинной» употребляется здесь как антоним гораздо более распространенным демонстративно-шантажным попыткам – прим. Лахта Клиники]. Через сутки пребывания в коматозном состоянии – exitus letalis.
Медсестра ***, 54 года, присутствовавшая при коллегиальном обсуждении случая бреда ревности: «Редко? Да у нас, откуда я родом, там каждая третья баба так живет, и все молчат; одна вон повесилась месяц назад, мать мне написала, и еще одна в прошлом году как пропала без вести, так и ищут до сих пор, а муженек ее в конце концов совсем, говорят, спился»…
Пациент ***, 38 лет, служащий одной из контролирующих структур исполнительной ветви власти, находится в специализированном отделении СПЭ [судебно-психиатрической экспертизы – прим. Лахта Клиники]. В течение многих лет упрекал «слишком молодую и красивую жену» (по собственной формулировке больного) в ветреном поведении, непрестанном флирте «со всем, что движется», а затем и в супружеских изменах. В последние 2-3 года каким-то образом прослушивал телефон, установил сервис-маячок (трекер местонахождения абонента), просматривал все СМС-сообщения, взломал ящик электронной почты, затем установил «прослушку» и камеру слежения в офисе жены (частный нотариус, 34 года). На одном из отснятых фрагментов якобы видел, со слов, «промелькнувшую голую спину, явно мужскую, поскольку у жены татуировка не такая и не там». На других видеоматериалах видел также автомобиль марки ВАЗ-2103 неподалеку от гаража, из чего заключил, что жена в гараже занималась любовью со своим «бывшим», т.к. у того тоже «раньше был Жигуль» (какой именно модели, больной не знает). Дома неоднократно заявлял, что ощущает к себе пристальное внимание и, видимо, слежку на работе, но всякий раз рационализировал переживания тем, что «действительно ведь потом приходили проверки». Стал выпивать, но практически не пьянел [атипичная реакция на алкоголь и другие психоактивные вещества нередко встречается при шизофрении – прим. Лахта Клиники]. Вплоть до самой госпитализации продолжал работать; согласно служебной характеристике, отличался добросовестностью, уравновешенностью, исполнительностью, высоким чувством ответственности, часто засиживался на работе допоздна, чтобы уложиться в сроки сдачи документации и не допустить ошибок. В то же время, обращался за помощью к семейному психологу, невропатологу, «экстрасенсу», а затем был даже госпитализирован в частный центр реабилитации лиц с наркозависимостью, т.к. имел место психотический эпизод с галлюцинаторными переживаниями и психомоторным возбуждением: «видел» сквозь забор, как жена в парковой зоне занимается сексом с двумя кавказцами, пытался сломать ограждение, позвонил родственникам (сестре и ее мужу) – которые, по счастью, случайно проезжали неподалеку и успели увезти больного до появления полиции. На следующий день выписался из реабилитационного центра, потому что там, со слов, «хотели уколами превратить в овощ, и вообще не понравилось лечиться с наркоманами». Еще через три месяца обратился в частную клинику к психотерапевту, настаивал на немедленном обследовании жены, мотивируя это тем, что «жить с ней стало невыносимо из-за постоянного вранья и измен»; демонстрировал найденный в ее машине чек из парикмахерской, в которой супруга «в то время и в тот день никак не должна была находиться». Высказывал искреннее недоумение по поводу того, что жена собирается переезжать с сыном к своим родителям из-за «какого-то там права на личное пространство». На приеме, вместе с тем, был вполне спокоен, за рамками бредовой фабулы адекватен, всесторонне ориентирован и даже формально-критичен к собственному состоянию, которое охарактеризовал как мучительное и нуждающееся в медицинской коррекции. Обещал «подумать» над рекомендацией психотерапевта, который осторожно предложил госпитализацию и обещал содействие. Через две недели соседи, встревоженные шумом и криками, вызвали полицию, сотрудники которой, в свою очередь, – «Скорую». Как оказалось, больной увидел подъехавшую к подъезду машину жены, и по походке последней «внезапно понял» [описывается так называемый «ага-феномен», встречающийся при шизофрении – прим. Лахта Клиники], что сейчас она в извращенной форме будет изменять ему в лифте. Пока жена поднималась в лифте на двенадцатый этаж, во всех подробностях представлял себе, слышал и даже «почти видел», как это происходит. Было совершено убийство, способ которого…
…и все прочие подробности мы оставляем для беспристрастного анализа судебно-медицинским экспертам. Есть отличная такая поговорка, которую взять бы на вооружение всем масс-медиа: «Бывают кадры для телевизора, а бывают для судмедэксперта, и нельзя путать одно с другим».
Да и не добавишь уже к вышесказанному ничего существенного.
Диагноз устанавливается психиатром на основании жалоб больного и анамнестических данных, предоставленных пациентом и родственниками, а также по результатам осмотра, клинической беседы и дополнительных исследований, в первую очередь ЭПО [экспериментально-психологическое обследование – прим. Лахта Клиники]. В случае диагностических затруднений, напр., недостаточности или противоречивости полученных данных, проводится общебольничный клинический разбор или собирается кафедральный консилиум.
Лечение производится в условиях стационара. Терапевтическая схема выбирается в зависимости от того, какое именно заболевание было диагностировано и подтверждено в ходе тщательного обследования. Лечение соответствует стандартным протоколам оказания помощи при данном заболевании, с учетом его синдромологической структуры, типа течения и актуального состояния больного.
А теперь поговорим о самых важных, может быть, вещах, ради которых и писалась данная статья.
Такие оценочные конструкты, как «хороший-плохой», «добрый-злой», «справедливый-несправедливый» и т.д., здесь неприменимы, они неизбежно заводят в тупик; а напрашивающийся конструкт «вменяемый-невменяемый» – это вообще категория не моральная и не медицинская (как думают многие). Это решение суда.
Бред ревности любой этиологии – одно из тяжелейших расстройств психики, оно чрезвычайно плохо (если вообще) поддается коррекции, и его исход в отдельных случаях, при отсутствии своевременной специализированной медицинской помощи, действительно может оказаться драматическим или трагическим. Единственно возможная ось психосемантических координат, в которой мы можем осмыслить изложенное и остаться при этом людьми (не мстителями, не карателями, а людьми) – это ось «здоровый-больной».
В отношении душевнобольных существует множество предрассудков, поверий, идиотских анекдотов, голливудских психоспекуляций, архетипических установок коллективного бессознательного и вполне осознанных обыденных предубеждений. Проблема социальной стигматизации лиц, страдающих психическими расстройствами, стоит весьма остро по всему миру. Об этом много и с тревогой пишут на разных языках очень умные, многоопытные, экстра-профессиональные, часто увенчанные высокими научными регалиями, – но так и не выгоревшие, так и не ставшие равнодушными дядьки и тетки. Крайне не хотелось бы их подвести, оставив такое впечатление, которое подпитывало бы живучую (или, скорее, дремучую) уверенность в том, что все «психи» – это агрессивные, жестокие, опасные для себя и окружающих маньяки, которых надо как можно быстрее и надежней упрятать за заборы с колючей проволокой. Человечество всё это уже проходило, как проходило и другую крайность: антипсихиатрическую кампанию «деинституционализации» в западных странах, когда благодаря активной общественной пропаганде, борьбе за «свободу личности» и соответствующим произведениям искусства (например, книге К.Кизи «Пролетая над гнездом кукушки» и гениальной одноименной экранизации М.Формана) в качестве источников душевных болезней стали восприниматься психиатрические больницы, а «врагами свободы и гуманизма номер один» сделались специалисты психоневрологического профиля. Все это уже было, и сейчас наступил зыбкий баланс. Зыбкий, потому что вопросы этики и человечности – они самые сложные. Это давно известно. Они гораздо сложнее, чем квантовая механика или счета за жилищно-коммунальные услуги.
Синдром, о котором здесь написано и рассказано – исключение. Одно из немногих исключений, когда психическое расстройство действительно сопряжено с определенной опасностью в прогностическом плане. Но даже этот риск реализуется редко; многие семьи так и доживают до глубокой старости.
Человек, которого выше мы называли «ревнующий», «ревнивец» (крайне неудачное, кстати, словцо, какое-то вульгарно-фарсовое), а также «пациент» и «больной» – этот человек живет в аду. Что такое «нормально» ревновать жену и насколько это чувство бывает мучительным, пыточным – представить, пожалуй, может только читатель-мужчина. Что такое сверхценная ревность – сможет приблизительно понять специалист, да и то лишь благодаря развитой эмпатии и богатому опыту общения с такими пациентами.
Что испытывает человек с бредом ревности – на самом деле не знает никто. Он несет внутри преисподнюю, которая милосердно сокрыта от наших органов чувств и от нашего здорового, интактного, ничем (кроме сотни тысяч лет полуобезьяньей жизни) не замутненного абстрактного мышления.
«Милосердно» – заметили, как промелькнуло это слово? Оно обязательно прозвучало бы в данном контексте, и когда же еще, как не сейчас.
Человек как некий собирательный образ, о котором мы говорили, – он тяжело болен.
Вы вот, господин Читатель, не можете не дышать… что, простите? Ну да, конечно, можете задержать дыхание усилием воли. Минуту, полторы, пусть две. Смерть от удушья – одна из самых страшных, и ваша нервная система (созданная все той же эволюцией) прекрасно это знает. Поэтому не дышать вы не можете. Это безусловный рефлекс, не зависящий ни от вашего банковского счета, ни от занимаемой должности, ни от образования. Вас можно судить за то, что вы дышите, можно в этом обвинять, можно сделать выговор, оштрафовать или навешать тумаков, можно «логически объяснить» и «уговорить» вас не дышать хотя бы пару месяцев, – но дышать вы будете все равно.
Вот точно так же человек с бредом ревности (и с любым другим бредом тоже) не может не думать о том, о чем он думает круглые сутки. Он не может усилием воли поступить иначе, чем он поступает. Для него естественные безусловные рефлексы, мыслительные и поведенческие – это то, что создано в его мозгу болезнью, и будь она трижды проклята, эта болезнь.
Болезнь. Но не человек, ею страдающий.
И поэтому: женщины, уникальные вы наши, феноменальные, неповторимые, не похожие ни на каких других женщин земного шара. Женщины, которым выпала доля столкнуться с бредом ревности. Вы очень наблюдательны и чувствительны, вы сразу поймете, где заканчивается большая-пребольшая ревность и начинается маленький-премаленький, поначалу и не приметный вовсе, скромненький такой бред.
Существует феномен интуитивной бытовой диагностики. Вы поймете сразу, что дело принимает какой-то совсем уж странный оборот. И одной ревностью дело не ограничится. Присмотритесь. Сравните с тем, как оно было два, четыре, шесть с половиной лет назад.
Многим из вас хватает сил, молчания и милосердия годами терпеть то, что мужчина не вынес бы и неделю. Вы не можете оставить любимого, вы не хотите лишать детей отца, вам не на что и негде будет жить… поймите, пожалуйста: лучше жить «не на что и негде», но с детьми, чем не жить вообще. Не играйте с огнем, не рискуйте собой и жизнью того человека, который внешне до сих пор неотличим от вашего мужа.
Единственное, что можно со всем этим поделать – лечить. Ничего другого, кроме психиатрии, на этот случай пока не придумано, поэтому не бегайте вы по гадалкам и бормотуньям, уважайте хоть немного себя и больного человека рядом с вами. Будьте милосердны по-настоящему.
Это лечится плохо, мы пока не знаем триггеров, не знаем всех механизмов, у нас несовершенная психофармакология, и да, не все наши санитары окончили Кембридж, вернувшись оттуда с манерами лорда. Но это всё, чем мы располагаем на сегодняшний день. Завтра обязательно будет лучше, мы тоже не стоим на месте и пытаемся развиваться вверх. Самое милосердное, что вы можете сделать сегодня, – это привести мужа к нам. А потом уже подниматься на лифте, ехать в офис, сидеть в парикмахерской и ставить машину в гараж.
Не сможете, не простите себе потом, не согласны, не верите старому патопсихологу – тогда просто соберите чемодан, стисните зубы, возьмите детей подмышку и уходите. А лучше уезжайте, и чем дальше, тем лучше. Как у Стругацких: все остальное, – судьба. Но уже не ваша.
Потому что бред ревности, повторимся, – это не ревность, а бред.
Чем бы ни был обусловлен этот синдром, он не шутит и не «накручивает себя», здесь все очень всерьез и очень по-взрослому.
И все-таки это лечится, симптоматика все-таки купируется и редуцируется, негативные изменения блокируются и тормозятся нейролептиками последнего поколения.
Оно лечится. Но «само» не проходит.
Ну что ж, тогда хотя бы перечитайте, пожалуйста, эту статью еще раз.
источник