Энергетическое правило скелетных мышц кратко

В 1935 году И. А. Аршавский (1903—1996) [4] создал специальную лабораторию для физиологических исследований в области термодинамики живых систем. Основной вопрос был сформулирован следующим образом: чем определяется интенсивность энергетики как на уровне целостного организма, так и на уровне его тканей, а также интенсивность физиологических отправлений различных систем органов в разные возрастные периоды? [5]

теорию индивидуального развития, в соответствии с которой в процессе онтогенеза происходит увеличение энергетического потенциала живой системы (негэнтропийная теория развития);
энергетическое правило скелетных мышц, согласно которому именно мышечная система определяет негэнтропийное развитие организма, продуцируя в результате своей деятельности избыточную энергию.

По одним представлениям, в момент возникновения организма (в виде зиготы), он имеет некий энергетический потенциал и в процессе онтогенеза происходит в начале постепенное, а затем все более прогрессирующее истощение этого потенциала. Однако данные исследований И. А. Аршавского позволили прийти к заключениям противоположного характера. С точки зрения И. А. Аршавского, в процессе роста и развития, при переходе от одного возрастного периода к последующему, энергетические и рабочие возможности организма возрастают, достигая максимума к периоду, соответствующему взрослому состоянию [5] .

Противопоставление теории Рубнера

Согласно теории М. Рубнера (так называемому «энергетическому правилу поверхности»), животные, имеющие близкие линейные и весовые размеры, должны характеризоваться одинаковой интенсивностью обмена веществ и физиологических отправлений, одинаковой продолжительностью жизни [3] .

Согласно Рубнеру природа выдала всем млекопитающим одинаковую энергию на единицу веса: 180—190 тысяч килокалорий на килограмм. И после использования запаса организм умирает. Поскольку животные малых размеров неэкономно расходуют энергию (у них на единицу массы приходится гораздо больше поверхности и, следовательно, теплоотдача больше), то исчерпывают они свой энергетический фонд быстрее. [6] Действительно, мышь живет два с половиной года, а слон 80 лет. Однако эта теория не выполняется, например, для такой пары сравнимых по Рубнеру животных, как заяц и кролик или крыса и белка.

Исследования Аршавского показали, что вид, которому свойственен более высокий объем двигательной активности в естественных условиях среды обитания, характеризуется в состоянии так называемого покоя меньшими величинами основного обмена и физиологических отправлений различных систем организма. При этом продолжительность его жизни значительно (вдвое и более) выше, чем у другого представителя пары [3] .

Данное правило Аршавский относит не только к целостному организму, но и к клетке.

Метаболические циклы и негэнтропийное время

Свои онтогенетические исследования И. А. Аршавский в работе [7] объясняет на примере процессов, текущих в клетке.

В клетке периодически осуществляются метаболические циклы, которые являются специфической формой квантования физиологических процессов (представлены только в живых системах). Время живого является циклическим, дискретным, хотя воспринимается как непрерывно текущее. Метаболические циклы состоят из двух фаз: [7]

катаболическая фаза — образуется энергия, за счет деструктуризации субстратов клетки, что увеличивает образование энтропии в ней. При этом одна часть создаваемой энергии расходуется на выполнении функции, присущей той или иной клетке. Другая часть энергии меняет траекторию течения времени в обратном направлении. Важно отметить, что эта энергия высвобождается под влиянием стимулов, возникающих в самой клетке, а не под действием внешних сил.
анаболическая фаза — происходит постепенное восстановление нарушенной структуры с выходом за пределы исходного состояния. Восстановление происходит благодаря инвертированному течению времени.

В первой фазе возникает положительное направление энтропийного времени, все более приближающего клетку к состоянию равновесия и тем самым к её возможной гибели. Однако вторая фаза переводит живую систему на новые, более высокие степени неравновесности и упорядоченности.

Достигается это благодаря двигательной функции тех сократительных белков — микрофиламентов, которые содержатся в каждой клетке животных и растений, одноклеточных эукариот и даже прокариот. То время, в пределах которого осуществляется избыточное восстановление, было названо негэнтропийным временем [7] .

Таким образом, живые системы (и животные, и растения), в отличие от неживых-четырёхмерных, являются пятимерными. Их характеризуют три пространственные и две временные размерности — энтропийная и негэнтропийная. Негэнтропийное время обогащает живые системы дополнительными пластическими материалами и энергетическими резервами, что увеличивает адаптивные и познавательные возможности. Возникают структурные основания для создания памяти, в которой фиксируется та информация, которую организм получает в среде. При этом негэнтропийное значение имеет только та информация, которая приобретается через активную поисковую двигательную активность [7] .

Избыточный анаболизм

Аршавский выделяет две формы избыточного анаболизма [8] :

накопление протоплазматической массы;
рост структурно-энергетических потенциалов.

Первая форма представлена в антенатальном периоде (предродовом) и в раннем постнатальном возрасте с постепенным её затуханием. Выражается в том, что протоплазменная масса накапливается с избытком, что и обусловливает увеличение линейных и весовых характеристик организма.

Вторая форма возникает ещё в процессе продолжающегося роста и после завершения его. Наиболее ярко она представлена во взрослом состоянии, и проявляется не в избыточном накоплении массы, а в избыточном накоплении структурно-энергетических потенциалов в скелетных мышцах, что повышает их последующие рабочие возможности.

Профессор Г. Л. Апанасенко считает, что обе формы избыточного анаболизма имеют место не только в отношении скелетных мышц, но и в органах, и в системах, обеспечивающих функцию движения (сердечно-сосудистая, дыхательная, эндокринная системы и другие) [8] .

Двигательная активность человека

Деятельность скелетной мускулатуры важна для повышения энергетических возможностей организма. Эта деятельность преобразуется благодаря последовательной смене и возникновению новых доминантных состояний, образующихся в развивающейся нервной системе. Скелетно-мышечные (двигательные) реакции определяют деятельность прочих систем органов, и в особенности уровень энергетических процессов. Указанная зависимость обозначена Аршавским как «энергетическое правило скелетных мышц». [5]

В соответствии с этим правилом И. А. Аршавский указывает на следующие способы его включения для оптимального развития организма новорождённого (подчёркивая особенную важность для физиологически незрелых организмов) [6] :

умеренный холод (закаливание),
специальная одежда для новорожденных типа распашонки, позволяющая сохранить естественную для них двигательную активность,
раннее вскармливание грудью,
раннее плавание (без чрезмерных нагрузок).

Трудности теории

В теории И. А. Аршавского открытым остаётся вопрос — когда и на каком этапе онтогенеза начинается затухающее самообновление протоплазмы? По этому поводу он пишет: [9]

В настоящее время нам еще трудно полностью понять, каким образом в связи с интенсивной скелетно-мышечной активностью продолжительность жизни тем не менее не увеличивается.

источник

Энергетическое правило скелетных мышц

Энергетическое правило скелетных мышц — двигательная активность, стимулируемая эндогенно в связи с необходимостью удовлетворения пищевой потребности или экзогенно в связи с действием стрессовых раздражений, является фактором функциональной индукции анаболизма [1] [2] . Эту теорию И. А. Аршавского [3] также обозначают как «энергетическое правило двигательной активности» [4] [2] .

Особенностью индукции восстановительных процессов (анаболизма) является не просто восстановление исходного состояния в связи с имевшей место очередной деятельностью развивающегося организма, а в обязательном избыточном восстановлении, за счет чего в последующий момент может быть осуществлен больший объем функций и выполняемой работы [4] .

Согласно этой теории индивидуального развития, особенности энергетики на уровне целостного организма и его клеточных элементов (так же, как и особенности физиологических отправлений различных органов и систем органов) находятся в прямой зависимости от характера функционирования скелетных мышц в разные возрастные периоды [4] .

Согласно этому правилу, индивидуальное развитие организма представляет собой принципиально негэнтропийный процесс, в ходе которого степень неравновесности и энергетический фонд организма не снижаются, а, наоборот, все более и более увеличиваются, достигая максимума в так называемом стационарном состоянии, то есть во взрослом детородном периоде [1] .

К данной теории И. А. Аршавского обращаются в современных исследованиях, посвящённых возрастной физиологии [5] , валеологии [6] .

Содержание

Исследования Аршавского

В 1935 году И. А. Аршавский (1903—1996) [7] создал специальную лабораторию для физиологических исследований в области термодинамики живых систем. Основной вопрос был сформулирован следующим образом: чем определяется интенсивность энергетики как на уровне целостного организма, так и на уровне его тканей, а также интенсивность физиологических отправлений различных систем органов в разные возрастные периоды? [8]

теорию индивидуального развития, в соответствии с которой в процессе онтогенеза происходит увеличение энергетического потенциала живой системы (негэнтропийная теория развития);
энергетическое правило скелетных мышц, согласно которому именно мышечная система определяет негэнтропийное развитие организма, продуцируя в результате своей деятельности избыточную энергию.

Метаболические циклы и негэнтропийное время

Свои онтогенетические исследования И. А. Аршавский в работе [9] объясняет на примере процессов, текущих в клетке.

катаболическая фаза — образуется энергия, за счет деструктуризации субстратов клетки, что увеличивает образование энтропии в ней. При этом одна часть создаваемой энергии расходуется на выполнении функции, присущей той или иной клетке. Другая часть энергии меняет траекторию течения времени в обратном направлении. Важно отметить, что эта энергия высвобождается под влиянием стимулов, возникающих в самой клетке, а не под действием внешних сил.
анаболическая фаза — происходит постепенное восстановление нарушенной структуры с выходом за пределы исходного состояния. Восстановление происходит благодаря инвертированному течению времени.

Избыточный анаболизм

Аршавский выделяет две формы избыточного анаболизма [10] :

накопление протоплазматической массы;
рост структурно-энергетических потенциалов.

Двигательная активность человека

умеренный холод (закаливание),
специальная одежда для новорожденных типа распашонки, позволяющая сохранить естественную для них двигательную активность,
раннее вскармливание грудью,
раннее плавание (без чрезмерных нагрузок).

Трудности теории

В теории И. А. Аршавского открытым остаётся вопрос — когда и на каком этапе онтогенеза начинается затухающее самообновление протоплазмы? По этому поводу он пишет: [12]

Напишите отзыв о статье «Энергетическое правило скелетных мышц»

Примечания

↑ 12В. П. Казначеев. Учение В. И. Вернадского о бисфере и ноосфере. — Наука, 1989. — С. 250. — ISBN 5-02-029200-1.
↑ 12fiziologyru.
↑ Энциклопедический словарь. 2009 г. [dic.academic.ru/dic.nsf/es/5991/Аршавский Аршавский Илья Аркадьевич]
↑ 123Аршавский, 1990.
↑Безруких и др., 2008.
↑Маляренко и др., 2004.
↑ Илья Аркадьевич Аршавский (ученик А. А. Ухтомского) изучал закономерности регуляции мышечной активности.
↑ 1234Вагин Ю. Р. Мышечное напряжение // [www.tiphoanaliz.narod.ru/lit/t_analiz/t_analiz21.html Тифоанализ (теория влечения к смерти): Труды Пермского образовательного научно-исследовательского центра авитальной активности]. — Пермь: ПОНИЦАА, 2003. — С. 246.
↑ 1234Аршавский И. А. Проблема времени живого и связанные с нею проблемы развития — индивидуального и филогенетического // [www.chronos.msu.ru/journal/archive/2004/01/article_02.html Феномен и ноумен времени]. — 2004. — Т. 1. — 4-8 с. — (1).
↑ 12Апанасенко Г. Л. Энергетическое правило скелетных мышц И.А.Аршавского // [www.holimed.lviv.ua/rus/boook/book_013.html Эволюция биоэнергетики и здоровье человека]. — 1992.
↑ Ошибка в сносках ? : Неверный тег ; для сносок nikitina не указан текст
↑Аршавский И. А. Основы негэнтропийной теории биологии индивидуального развития, значение в анализе и решении проблемы здоровья // Валеология: Диагностика, средства и практика обеспечения здоровья. — СПб. , 1993. — P. 5 — 24.

Литература

Аршавский И. А. Физиологические механизмы индивидуального развития. — М .: Наука, 1982. — С. 270.
Аршавский И. А. [www.roditeli.com.ua/view/arshavski Ваш малыш может не болеть.] // Советский спорт, (Физкультура для здоровья). — М ., 1990. — С. 30 .
Безруких М. М., Сонькин В. Д., Фарбер Д. А. Возрастная физиология : (физиология развития ребенка) : учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. — 3-е изд., стер.. — М .: Издательский центр «Академия», 2008. — 416 с. — ISBN 978-5-7695-4782-9.
Маляренко Ю.Е., Быков А.Т., Маляренко Т.Н. [journal.valeo.sfedu.ru/journal/200403.pdf#page=50 Роль комплексного сенсорного притока и механизма памяти в замедлении процесса старения] // Валеология. — 2004. — № 3 .

Ссылки

[fiziology.ru/index.php?article=5&rub=6 Энергетическое правило // Общие принципы системной организации в физиологии развития] (недоступная ссылка — история) . Fiziology.ru. Проверено 13 декабря 2009.[web.archive.org/20081208031008/fiziology.ru/index.php?article=5&rub=6 Архивировано из первоисточника 8 декабря 2008].

Отрывок, характеризующий Энергетическое правило скелетных мышц

– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г’афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г’афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво’ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п’ощайте, г’афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.

После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.

– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.

источник

Продолжительность жизни у различных видов млекопитающих. Энергетические правила скелетных мышц

источник